Лесная тропа сама стелилась под ноги, чуть поросшая травой, вряд ли заметная обычному городскому жителю, но все-таки тропа. Солнце пробивалось через густую зелень косыми лучами, тонко и переливчато щебетали птицы из глубин раскидистых крон. Раннее утро было прохладным. Лес бережно хранил свежесть вчерашнего дождя. После спертого воздуха с душных улочек столицы хотелось дышать полной грудью.
Перекинув плащ через плечо, Марек насвистывал незатейливую мелодию, пребывая в добродушном настроении, и продолжал размеренно шагать вперед, изредка убирая рукой мешающую ветку или перешагивая через поваленное дерево, коих было не так много, как вокруг большаков, тянувшихся от Даекорна. Этот лес был не тронут лесорубами, а местное зверье вряд ли научилось бояться метких стрел охотников. Идеальное место для того, кто ищет уединения от суеты, или для того, кто не хочет, чтобы редкие травы были затоптаны прежде, чем войдут в силу, кажется, именно так называли готовность к сбору, травники. Кстати о травах: приметив в стороне от тропы раскидистый дуб, Марек остановился и глубоко вдохнул пахнущий свежестью воздух. Запах цветущего синелистника казался звенящим, словно ветер играл с бубенцами на шутовском колпаке.
Когда-то давно Арида сорвала белесый цветок, обрамленный острыми синеватыми листьями, и назвала его редким. Тогда радость травницы была искренней и заметной. Не задумываясь больше, Марек свернул в сторону, пробираясь теперь крадучись, как вор, у которого под ногой могла некстати скрипнуть половица.
Избушка травницы вынырнула из зелени навстречу оборотню, когда утренняя роса уже успела высохнуть, а солнце уверенно поднялось над лесом. За пазухой, бережно завернутый в оборванный рукав, смоченный в ближайшем ручье, лежал цветок синелистника.
Жилище Ариды не казалось заброшенным или пустым. «Состарюсь?.. Нет, я останусь такой же молодой, и конечно буду ждать тебя, дорогой,» - сказанное когда-то всплыло в мыслях отчетливо, как будто Арида сейчас шептала ему на ухо заветные слова, заставившие теперь, спустя почти три десятка лет, вернуться к дому в лесной глуши.
Все такие же покосившиеся ступени, на подножие которых все так же покушался мох. Марек толкнул приоткрытую дверь и зашел внутрь, оглядываясь. Печь дышала жаром и запахом свежей стряпни. На скамье у стены - пустая плошка, зеленоватое дно которой было влажным. Вязанка трав, оставленная на небольшом столе – оборотень подошел к нему и провел ладонью по доске чуть более светлой, чем остальные. Он помнил, как сломал столешницу, и сам же потом чинил, промаявшись почти целый день: плотник из оборотня был никакой. Воспоминание вызвало мечтательную улыбку, не похожую на обычный полузвериный оскал.
Аридна была где-то здесь. Может, отошла, но скоро должна вернуться. Она бы не бросила свои драгоценные травы вот так просто лежать «где попало», непременно нашла бы им место: повесила под низким потолком или снаружи.
Скинув плащ на ту же скамью, Марек с великой осторожностью достал синелистник и, не разворачивая влажную тряпицу, в которую он был завернут, оставил на столе.
В желудке протестующе заурчало. После долгой прогулки жрать хотелось зверски, а потому оборотень, нисколько, не смущаясь, полез к печи – проверять, что там кашеварилось у травницы. Арида вряд ли обидится на такое самовольство, вот о чем думал Марек, без зазрения совести приподнимая крышку котелка, откуда тут же заманчиво и соблазнительно запахло свежей похлебкой.