Времена смуты - тяжелые времена для всех, больше всего страдают наверное те, кто теряет, но ни честь, ни земли, ни свободу, а свою любовь и защиту - женщины и дети. У кого погибал сын, у кого муж, а у кого отец - эти жертвы, на мой взгляд наносят намного больше урона, чем потеря чести и земель. Хотя, как я могу судить? Я ведь никогда не теряла свою честь и свои земли. Для мужчин это наверное значит то же, что и для женщин. Только понятие чести у нас немного разные. Рассуждать об этом на самом деле можно долго, но думаю, что на сегодня - достаточно. Мысли Джейн стучали в голове не давая ей покоя, ее отец ушел воевать, хотя и был против войны. Ее мать, видя что происходит в стране и как на это реагируют обычные люди, отпустила всех крестьян до момента окончания военных действий. Она так же хотела, что бы Джейн уехала, но Бабочка отстояла право остаться дома и дождаться отца. На душе было не спокойно, хотя она знала: отец себя в обиду не даст, но и убивать он скорее всего не сможет, а значит противник сможет убить его. Заглушить эти мысли Джи пыталась рисованием, музыкой и общением со своими бабочками, книгами, практикой фехтования. Жара на улице была сильная, поэтому мама Джи практически постоянно сидела дома и выходила лишь в сумерки, тогда как сама Джи убиралась, готовила, занималась хозяйством в доме и в саду. Жара почему-то не несла ей слишком большой урон.
В один из дней, когда Джи рисовала в саду, в дом зашел ее отец. Весь грязный потный, липкий от запекшейся крови, но живой! Живой! Леди Соммерс тогда кажется от радости забыла, что она Леди и как будто снова стала пятилетней девочкой. Отец никогда не был мямлей, но слезы из его глаз, Джейн не забудет никогда. Это были единственные слезы, которые она видела у него. С ним пришло еще несколько человек. Все соблюдали манеры и даже мама вышла встретить их, хотя и была не здорова.
Время приближалось к обеду и Джи на кухне помогали офицеры, позже все вместе пообедали и мама распределила время для душа и отдыха. Через пару дней офицеры вместе с отцом ушли, но, как оказалось не на долго. Они вернулись буквально через три дня вместе с носилками, на которых находился раненый. Джи тогда отправили на верх, но она видела, что раненого спустили в подвал. Она еще тогда подумала, что наверное там прохладнее, но когда девушка хотела отнести раненому воды, ей запретили спускаться туда, отец тогда ничего не сказал. В этот же день он уехал, оставив дома двух офицеров, но они дежурили внизу. Все это тогда показалось Джи очень странным. Вечером того же дня, она не выдержала и нарушив запрет отца, спустилась в подвал. Какого же было ее удивление, когда в подвале ее собственного дома она увидела решетку, закрытую на замок. Офицеры стояли по две стороны от раненого, находившегося внутри тюрьмы.
- Кто это? - на вопрос девушки ответили молчанием. Тогда она попыталась еще раз.
- Ему оказали помощь? - и вновь молчание. Тогда Джи разозлилась и ушла, но не надолго. Она вскоре вернулась с ведром воды и тряпками. Волосы девушка завязала в большой пучок сзади, но несколько прядок все же выпали и белоснежные, кудрявые локоны щекотали ей нос и подбородок. Платье на ней было надето длинное, белое. Поверх него она одела фартук своей служанки и подойдя к офицерам долго и нудно говорила им, что если они ее не впустят и она ему не поможет, то человек умрет. В итоге она смогла убедить их лишь тем, что пообещала превосходный ужин, обед и завтрак. Они молча открыли дверь в тюремную камеру и Джи медленно подошла к раненому. Практически повсюду была кровь, а от запаха начинала кружиться голова. Бабочки, летавшие рядом с ней, отлетели немного дальше обычного, им так же было не по себе. Голова донга была перебинтована, кровь пропитывала повязку у правой щеки, видимо рану плохо обработали и не зашили. Бинты располагались в таком хаотичном порядке, как будто человек боялся делать перевязку, неудивительно, что рану скорее всего не зашили. Ужасные медики, наверняка испугались крови, - подумала тогда Джи. Вторая рана располагалась под шелковой рубахой молочного цвета. Она была перевязана лучше, но предполагала скорую смену повязки. Бабочка понимала, что необходимо сделать, но она так же понимала, что никогда прежде не видела обнаженных мужчин и тем более, сама никогда не раздевала их. Она протерла его грязное, все в испарине, липкое от крови лицо мокрой, холодной тряпкой и положила еще одну ему на лоб. Ресницы мужчины подрагивали - казалось, что вот-вот он откроет глаза, но видимо ему это было не под силу. Юноша показался Джейн довольно милым, лицо его имело аристократические черты. Возможно, он в чем-то провинился? Может быть он дезертир? - думала девушка, разматывая повязку вокруг его головы. Но какого же было ее удивление, когда она увидела эльфийские уши. Шок был довольно сильным, а первая реакция не заставила себя долго ждать: девушка вскочила на ноги и хотела было закричать, но вовремя опомнилась и лишь немного отошла, прикрыв рот рукой. Перед ней был эльф. Нельзя сказать, что она не видела эльфов и раньше, но вблизи, вот так, раненную особь мужского пола, с маленькими ушами - впервые. Джи медленно подошла, села рядом и, взяв себя в руки, продолжила то, что начала.
Отредактировано Бабочка (2012-10-01 22:14:09)
